Ноно не была сладкоежкой, но обожала делать выпечку. Даже если вдруг каких-то продуктов по рецепту не хватало, в её голове рождались фантазии и торт получался на удивление вкусным. И красивым! Казалось, что улыбчивая девушка добавляет в свои сладкие шедевры щепотку сказочности.

Пока Ноно работала в городе и мечтала о собственной пекарне, родители мечтали пристроить её замуж: девушке 24 года, пора! Когда ничего не подозревающая дочь приехала в родную деревню навестить семью, у неё отобрали паспорт и объявили о назначенной свадьбе. Ноно забаррикадировалась в комнате.

Начались ежедневные причитания: «Не будь дурой, удачное замужество — главное достижение любой женщины, мы тебе мужа нашли состоятельного и не слишком старого». Стало ясно, что родители купились на жениховские деньги. Дочь сделала встречное предложение: в обмен на свободу она отдаёт им всё накопленное за три года работы в городе, плюс половину каждой новой зарплаты. Те согласились.

Было горько, но улыбчивая Ноно не унывала. Записалась на вечерние курсы профессиональных кондитеров, победила в конкурсе на лучший торт в японском стиле и получила неожиданный приз — приглашение работать в Японии.

Родителям Ноно даже не сообщила о своём отъезде навстречу сладкой мечте…

Тасе снова снился трамвай…

Трамвайчик катится по рельсам, выстукивая радостный ритм детского сердца. Тася едет в любимом втором вагоне — там интересней. Вместе с папой.

Пожилая дама улыбается:

— Пойдёшь ко мне на колени?

Тасю не надо уговаривать, и вот она уже сидит и смотрит в окно, пока папа вежливо поддакивает рассуждениям дамы о воспитании юного поколения. Тася знает маршрут назубок: величественные здания в историческом центре, раскидистые деревья-великаны в старом парке, скучные коробки-девятиэтажки в спальном районе, кажущиеся зловещими уазики скорой помощи во дворе городской клинической больницы.

На конечной остановке из трамвая выходят все пассажиры, и хихикающие Тася с папой наконец-то усаживаются рядом. По кольцу ехать особенно весело: пустой вагон кренится и Тася с папой дурачатся, изображая погоню из никем неснятого приключенческого фильма.

За окном начинают кружиться снежинки: начало зимы, первый снег…

Ощущение холода разбудило Тасю, но открывать глаза не хотелось. И не хотелось вспоминать о том, что трамвайные пути в родном городе давно разобраны, а отец умер по дороге в ту самую клиническую больницу, без Таси рядом…

Новость о беременности дочери привела Олегыча в ярость. Разогнать шуры-муры и наказать обидчика!

«Обидчик» оказался тихим, воспитанным молодым человеком, готовым жениться хоть завтра. Скрепя сердце, отец поехал знакомиться с семьёй. Люди оказались солидными, при должностях. Олегыч дал добро на свадьбу, но неприязнь к избраннику дочери никуда не делась.

Молодые с новорожденным ребёнком начали жить в квартире, подаренной Олегычем дочери на совершеннолетие. Отец взял моду приходить, когда ему заблагорассудится, и демонстрировать, что именно он тут — альфа-самец. Он находил малейшие поводы, чтобы высмеять и принизить зятя, всячески подчёркивая, что уж его-то любимая принцесса могла найти себе кого получше.

Дочь и зять терпели. Потом начали ссориться. Потом зять ушёл.

На публику Олегыч возмущался «подлецом»-зятем. А сам был рад победе: пусть не сразу, но шуры-муры удалось разогнать…

Степан Иванович смотрел на карту необъятной родины и старался думать позитивно. А в моём-то регионе мужики ещё ого-го-го! Живучие!!! Правда, вокруг всё красным-красно, но ведь это не про меня, правда? Я-то ведь буду жить долго и счастливо, правда?

На этом месте позитив истощался, и перед глазами вставал отец-пенсионер. Иван Степанович вышел на пенсию 10 лет назад, болел, но продолжал работать, потому что пенсии с трудом хватало на коммуналку. Отец был бы счастлив послать опостылевшую работу куда подальше и заниматься внуками, рыбалкой, огородом. Он, географ по образованию, всё ещё мечтал побывать в Южном полушарии и увидеть собственными глазами, как вода сливается в раковину против часовой стрелки.

Степан Иванович задумался. А о чём мечтаю я, пенсионер будущего? Жаль, что я не умею мечтать о дальних странах, сидя с дырой в кармане над картой родины…

Я родился слепым. Я чувствовал горячий язык матери, облизывающий моё слабое новорождённое тельце. Мне было страшно, но я был счастлив.

Я рос и познавал окружающий мир через запахи, звуки, прикосновения. Моя мама была проводником. Мы понимали друг друга интуитивно. Я радовался жизни и купался в материнской любви. Мой мир был единым.

Когда мои глаза открылись, мир превратился в чёрно-белый. Я узнал, что моя мама — сука, а я — кобель. Есть собака, а есть хозяин. Есть ласка, а есть пинки. Есть воля, а есть цепь. Всё взаимосвязано и всё взаимодействует.

Ещё до моего зачатия я приснился матери в образе белого слона, держащего белый лотос. Через 7 дней после моего рождения мамы не стало…

Отец окружил меня заботой и роскошью, я не нуждался ни в чём. В 17 лет у меня были красавица-жена и сын-совершенство. Отец дал мне всё, о чём может мечтать молодой человек.

В 29 лет я впервые в жизни увидел калеку, старика и покойника. Горечь страдания овладела моим сердцем. Я захотел найти свой путь избавления от страданий.