Иллюстрация в школьном учебнике была дрянного качества: шершавая жёлтая бумага, блёклые краски. Фамилия художника звучала незнакомо и грубо — Грабарь.
Ленуся вздохнула: опять придётся высасывать сочинение из пальца. Но что-то тянуло смотреть на картинку вновь и вновь. Пронзительная синева неба? Стремящиеся к жизни замёрзшие ветви? Звенящие счастьем лучи зимнего солнца? Само название картины «Февральская лазурь» шептало о красоте недостижимого мира — где-то там светло и радостно, где-то там…
Ленуся сама не заметила, как сочинение обрело осязаемую форму на пяти тетрадных листах.
… Взволнованная учительница русского языка и литературы зачитала сочинение вслух перед всем классом. Под завистливыми взглядами одноклассников Ленуся была готова провалиться под парту в далёкой, забытой всеми богами и властями таёжной деревне.
— Леночка, пишите! Пишите и ещё раз пишите. Пишите больше. И мечтайте!!!
… Ленуся забыла о том дне, но продолжала мечтать и изредка писать слова благодарности в адрес жизни. В дневнике, для себя…
Тридцать лет спустя, в Третьяковской галерее, радостный мерцающий снег на картине Грабаря обжигал Елену Ивановну эстетическим оргазмом. Ей ужасно хотелось любовно погладить мастерски прорисованные ветви, но — нельзя! Музей.
И битая жизнью, но по-прежнему мечтательная Ленуся стояла перед картиной и таяла. Как же вдоволь напиться пронзительной синевой февральского неба и солнечной радостью жизни?
На сто слов меньше 